(no subject)
Feb. 4th, 2007 12:58 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nomen_nescioСон.
(Прошу никого его не толковать!)
Я вхожу с Невского в подъезд, там огромная парадная лестница. На третьем этаже - кондитерская, не нынешняя, а советская. Сбоку - огромный коридор, тоже советский: вымощенный плиткой, с круглыми лампами под потолком, горящими жёлтым, стены выкрашены коричневым. Дверь в кондитерский цех. Дальше в коридоре - скамьи и столы, на них сидят шахматисты. Обсуждают Алёхина. А сбоку - старый книжный шкаф, а в нём - батюшки, просто сокровища! Какая-то талмудическая энциклопедия с красными корешками, дореволюционные книги о еврействе, брошюры каких-то израильских конгрессов, книги израильских писателей 50-х годов издания, и главное - в синей обложке роман на иврите "Профессор и его дочь" (פרופסור ובתו), название не печатными буквами, а курсивом типа рукописного, изданный в 1920-каком-то году в Москве, чего, как понятно, быть никак не может, и даже после даты стоят слова, что-то вроде "7-й год изоляции иврита в России". Я хватаю эти книги, но понимаю, что все не унести, в портфеле места не хватит, а тут они явно никому не нужны, значит, надо как можно скорее прийти с рюкзаком и утащить их в библиотеку...
Только днём я понял, почему мне так не хотелось просыпаться. Мне снилась молодость, я сам, рыщущий по городу в поисках книг для библиотеки Ленинградского открытого еврейского университета.
Если снится молодость - значит, скоро старость.
(Прошу никого его не толковать!)
Я вхожу с Невского в подъезд, там огромная парадная лестница. На третьем этаже - кондитерская, не нынешняя, а советская. Сбоку - огромный коридор, тоже советский: вымощенный плиткой, с круглыми лампами под потолком, горящими жёлтым, стены выкрашены коричневым. Дверь в кондитерский цех. Дальше в коридоре - скамьи и столы, на них сидят шахматисты. Обсуждают Алёхина. А сбоку - старый книжный шкаф, а в нём - батюшки, просто сокровища! Какая-то талмудическая энциклопедия с красными корешками, дореволюционные книги о еврействе, брошюры каких-то израильских конгрессов, книги израильских писателей 50-х годов издания, и главное - в синей обложке роман на иврите "Профессор и его дочь" (פרופסור ובתו), название не печатными буквами, а курсивом типа рукописного, изданный в 1920-каком-то году в Москве, чего, как понятно, быть никак не может, и даже после даты стоят слова, что-то вроде "7-й год изоляции иврита в России". Я хватаю эти книги, но понимаю, что все не унести, в портфеле места не хватит, а тут они явно никому не нужны, значит, надо как можно скорее прийти с рюкзаком и утащить их в библиотеку...
Только днём я понял, почему мне так не хотелось просыпаться. Мне снилась молодость, я сам, рыщущий по городу в поисках книг для библиотеки Ленинградского открытого еврейского университета.
Если снится молодость - значит, скоро старость.
