Сослучайное и присослучайное

В этой статье Йонатан Бен-Дов предполагает, что "гармонизирующее" прото-самаритянское Пятикнижие возникло в эллинистическом "академическом" мире как "научное издание" Пятикнижия, аналог научным изданиям Гомера - свободное от якобы ошибок и несостыковок, в свете представления о Моше как об идеальном авторе, не могшем допустить ошибки.

Темы, о которых Тора не хочет говорить, но не хочет и умолчать.
И сотворил Бог змеев больших (Берешит, 1:21).
И ходил Ханох пред Богом; и не стало его, ибо Бог взял его (Берешит, 5:24).
И было, когда люди начали умножаться на земле, и дочери родились у них, И увидели сыны великих дочерей человеческих, что красивы они, и брали себе жен, каких выбирали... Исполины были на земле в то время, и после того, как сыны великих стали входить к дочерям человеческим, и они рожали им: это богатыри, издревле люди знаменитые. (Берешит, 6:1-4)
И начал Ноах возделывать землю, и насадил виноградник. И выпил он вина, и опьянел, и обнажил он себя посреди шатра своего. (Берешит, 9:20-21)
И оговаривала Мирьям и Аарон Моше за жену Кушиянку, которую он взял; ибо жену Кушиянку он взял (Бемидбар, 12:1).
И похоронен он в долине, в земле Моавитской, против Бэйт-Пеора, и никто не знает погребения его до сего дня (Дварим, 34:6).

Дочка отпраздновала бат-мицву. Её собственный вывод из недельной главы "Беѓаалотха" касался причин ропота евреев в пустыне. Она говорил, что евреи в Египте привыкли к следующему положению дел: есть господин и есть слуга, слуга обслуживает господина, а господин никогда не хвалит слугу, никогда не бывает им доволен. И так должно быть.
Следовательно, заключили они, если Моше (или Всевышний, которого Моше представляет) сделал нам благо, вывел нас из рабства, разверз для нас море, кормит нас и поит - значит, он наш слуга, а мы - его господа! А господину положено быть недовольным, таковы правила.

Стилеметрия.

Genesis, Wellhausen and the Computer
Yehuda T. Radday, Haim Shore, Moshe A. Pollatschek, Dieter Wickmann
Zeitschrift für die Alttestamentliche Wissenschaft. Volume 94, Issue 4, Pages 467–481
(выдержки)
( длинно, английский )

Книга Дварим, как известно, многим отличается от других книг Пятикнижия. В ней нет мишкана, не упоминаются постоянные общественные жертвы, нет описания храмового служения, нет священнических законов, жертвы приносятся только чтобы поесть (12:11-18), даже первородные (14:23, 15:19-20). Левиты описываются как бедняки без определённых занятий (14:27, 26:12 и ещё), могущие теоретически послужить и на "месте, которое изберёт" (18:6-8). Главное занятие священников (подчёркивается, что они именно левиты, а не из других колен - 18:1) - суд (19:17), рассмотрение крови и язв (17:8,9) и проповеди (20:2, 27:9), ну ещё хранение Торы (31:9) и чтение её народу раз в семь лет (31:11). Даже при описании жертв не говорится, что в жертвоприношении участвуют священники (12:14, 12:27).
Но зато в книге Дварим есть то, чего нет в Шмот, Ваикра и Бемидбар. Раскаяние.
Чем искупается грех в Шмот-Ваикра-Бемидбар? Грехоочистительными и повинными жертвами (Ваикра 4, 5, Бемидбар 5, 6, 15). (Исповедь над жертвой в Ваикра - это часть жертвоприношения). Ещё молитвой Моше (золотой телец - Шмот 32, Мирьям - Бемидбар 12), курением Аѓарона (Бемидбар 17:11-15). А ещё наказанием свыше (первый приход Амалека, телец, перепела, Воды распри, разведчики, Корах и пр.) А что же раскаяние?
После греха тельца (Шмот 33:4-6) помогло не оно, а молитвы Моше. После греха Мирьям (Бемидбар 12:11) - тоже. После греха разведчиков (Бемидбар 14:39-45) оно не только не помогло, но даже навредило. Народ говорит: мы раскаиваемся и готовы идти в землю Кнаан, а Моше: поздно пить боржоми, приговор уже вынесен, Бога в вашей среде нет. И военное поражение, и сорок пустых лет.
Сравним с этим книгу Дварим. Молитвы предстоятеля нет: Моше скоро умрёт, молиться некому будет. Грехоочистительные жертвы вообще не упоминаются. Наказание выносится не на определённый срок, а только до раскаяния (4:29-31, 30:1-10), потому что присутствие Бога в среде народа не гарантируется. Арсенал средств искупления греха исчерпан. Никаких формальных действий, никаких чудес, никаких чудотворных молитв, даже карающий меч обрушивается не сразу после греха, а "когда долго проживёте на земле" (4:25), а там поди знай, наказание это или случайность. Осталось только чистосердечное раскаяние и надежда на то, что Бог слышит.
Очень "наша" книга, очень современная, гораздо понятнее и современнее средних трёх.

Спасибо всем за помощь в подготовке урока. Оказалось, что на самый интересный вопрос ответа так и нет: почему кропление кровью совершается там же, где и сожжение частей жертв, то есть на внешнем жертвеннике?
Хорошо, предположим, что кровь - это "гвурот" (РаМХаЛ на Ваикра), а кропление кровью, которое совершает священник и только священник - это "ѓамтакат гвурот", так как священник - это "хесед ди-зеэр анпин" (Ликутей Тора Эмор 38). А жертвенник - "малхут де-ацилут" (там же). Ничего не понимаю, ну ладно. Но всё равно: почему каждая жертва, как искупительная (хатат и ола), так и не искупительная (шламим, песах, бхор, маасер) требует кропления? Есть ведь жертвы, предназначенные в пищу священникам (по Кузари) - маасер и бхор, например, это их единственное предназначение. И почему кропление совершается там же, где и сожжение? Если же говорить об искупительных жертвах (хатат и с натяжкой ола) - зачем нужны два вида искупления: сожжение частей и кропление? А в случае хатат есть ещё и третий вид искупления - поедание священниками доли жертв (о трёх этих вещах сказано в тексте "искупает": Ваикра 4, Ваикра 17:14 и Шмот 29).
Попытку подхода к ответу я нашёл только в книге Шимона Переца "Ришфе дат" на главу "Ваикра". Он говорит там, что кропление кровью внутреннего жертвенника совершается только при принесении главных общественных жертв: хатат первосвященника (представителя общины), хатат Синедриона (руководства общины), козёл за идолопоклонство (тоже от Синедриона), бык и козёл Дня искупления (за первосвященника и за всех священников, искупающих общину). Только кровь (искупающий элемент) этих жертв вносится внутрь, что показывает: душа общины всегда сохраняет единение с Богом, никогда не отторгается от него, даже если община грешит. В отличие от этого (домысливаю я за р.Перецем) частное лицо, приносящее жертву за грех, видит: кровь его жертвы внутрь Храма не вносится, ею кропится внешний жертвенник. И человек делает вывод: для меня возможен грех, при котором мой искупляющий элемент не пускают внутрь, в Храм, разрешают находиться лишь в храмовом дворе. Я могу быть отторгнут от Источника святости. Боже упаси, этого нужно избежать! И человек раскаивается.
А предел такого отторжения - козёл отпущения в День искупления, который вообще не касается жертвенника, ни внешнего, ни внутреннего, ни кровью, ни плотью. На него возлагаются грехи людей (отдельных людей, пусть даже и всех, но не общины как целого), и он настолько переполнен ими, что вышвыривается из храмового двора и скидывается со скалы нафиг. Он недостоин даже кропления, даже сожжения части мяса: жертвенник не выдержит груза грехов, что на нём, и только его уничтожением можно достичь стирания этих грехов. Метафорическое значение этого действия для молящегося в День искупления ясно.

Задал свой давний вопрос о древе жизни раву Яакову Медану, главе ешивы Ѓар Эцион. Он ответил (а я понял из его ответа), что разрешает этот парадокс так: в древе жизни было свойство давать бессмертие. Но до грехопадения человек не был ни смертным, ни бессмертным, так как ещё не завершилась неделя творения и время ещё не касалось человека. Человек начал жить во времени после изгнания из сада, с первой субботы: именно с субботы началась для него первая неделя его жизни.
Если бы человек правильно съел плод древа познания (сделал на него кидуш в субботу, по Зоѓару), он мог бы есть плод древа жизни и становиться бессмертным, то есть время, текущее во внешнем мире, по-прежнему было бы не властно над ним, не имело бы к нему отношения. После же греха бессмертие (точнее, актуализация бессмертия) могло ему лишь навредить.
Подобное говорил и michaelko.

До прихода в Ханаан Яаков действует как молодой человек: зять-примак, кланяется брату, борется с ангелом всю ночь, и не скажешь, что ему уже за девяносто. Начиная с этого стиха и до конца Яаков действует как старик: умирает его жена, в деле Шхема предоставляет инициативу сыновьям и боится её последствий, Йосеф называется "сыном старости", братья говорят об "отце-старике". Яаков молод, Исраэль - стар, и прожитые годы тут ни при чём.

Пришло мне в голову ещё одно объяснение, почему акеда не была испытанием Ицхака.
Ицхак никакого приказа не получал. Его отец, получивший повеление, взял его и повёл резать. Не получал Ицхак и обещания земли и потомства, так что о нарушении их он беспокоиться не мог. С ним на тот момент Бог вообще не вёл диалога. Так что для него любое несогласие с акедой было бы просто бунтом, односторонним нарушением порядка, без надежды на развитие этого бунта в диалог. Экзистенциалистская попытка вызвать Бога хотя бы на какую-нибудь реакцию имеет смысл, только если рядом нет Авраѓама, который давно и успешно общается с Богом совсем не экзистенциалистским образом.

Я понял, в каком смысле радуга является знаком завета о том, что потопа больше не будет. Радуга бывает после дождя, то есть когда мы видим радугу, мы понимаем, что дождь прекратился - значит, это не повторение того непрекращающегося ливня, с которого начался потоп.
Поскольку Бог не нуждается в напоминаниях о чём-либо, Его слова "Я увижу радугу и вспомню завет" следует понимать как обращённые к людям: Вы увидите радугу и вспомните завет, а вслед за ним вспомните потоп и то, из-за чего он произошёл, и раскаетесь.